Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]

— Еще увидимся, — выразил надежду командир.

— Обязательно.

Впрочем, в этом Милов не был уверен.

Он неспешно вернулся к машине. Четверо откуда-то взявшихся грузчиков уже крепили стропы, продевая крюки в проушины контейнера, открывшегося для всеобщего обозрения, когда убрали брезент с прицепа. Толстая балка корабельной стрелы нависала над трейлером. Стоя поодаль, Орланз внимательно наблюдал за работой, южане разделились: двое были тут, у машины, трое — на палубе, у трюмного люка. Прозвучала команда — стрела дрогнула, стропы натянулись и контейнер плавно пошел вверх. Вот он уже над палубой… Грузчики-технеты бесстрашно вели контейнер за тросы, не боясь, видимо, что многотонный груз сорвется. Технеты, не боящиеся смерти…

— Милов…

Леста осторожно дотронулась до его руки. Он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Все бросили меня — кроме тебя, — проговорил он.

— Теперь — и я…

Милов нахмурился.

— Думаю, тебе опасно возвращаться в Текнис.

— Приходится. Больше ведь никого нет.

— Ты не слишком засветилась?

— Не думаю.

— А Орланз…

— Он знает меня в другом моем качестве — ты понимаешь, о чем я.

— Да, — сказал Милов. И добавил — уже совсем о другом: — И все-таки — мне жаль, что так…

Она поняла.

— Ничего. Было бы труднее расставаться.

Он хотел поцеловать ее. Леста покачала головой.

— Не забудь: для Орланза мы едва знакомы.

— Да, правда. Прости. К сеансу успеешь добраться до места?

— Надеюсь.

— Сообщи всю обстановку. Название судна и прочее. А я постараюсь с моря выйти на связь. Может быть, как-нибудь смогут перехватить. Если уж сюда нельзя было успеть…

Леста вздохнула.

— Во всяком случае, известно будет, куда груз придет. Ты уж постарайся. Ты не виноват, что получился перекос.

Она вовремя заметила приближающегося Орланза.

— Милов, подгоняйте вторую машину…

— Прощай, — сказал Милов. — До встречи в Москве. Когда-нибудь.

Она только кивнула. Повернулась и пошла — как бы к своей машине, но Милов понимал, что она не станет садиться в кабину.

Сам он направился ко второму грузовику. Стрела снова уже нависала над берегом.

Когда он подогнал вторую машину и погрузка продолжилась, Орланз подошел к нему. Огляделся и сунул Милову в руки небольшой сверток.

— Что тут? Бутерброды?

Орланз не улыбнулся.

— Передатчик. С фиксированной частотой — это моя волна. Как только выйдете из территориальных вод — сообщите мне.

— Зачем?

— Мне нужно знать. Обязательно сообщите!

— Хорошо. — Милов взял сверток, сунул в объемистый карман куртки. И, не разговаривая более, направился к третьей машине — чтобы быть на месте, когда понадобится подогнать и ее.

Отряда уже не было. Но двое любопытных в отдалении по-прежнему щелкали камерами, третий не отрывался от окуляра камеры — он успел, наверное, сменить кассету.

Потом, словно выполняя неслышную команду, они разом кончили работу и повернулись, чтобы уйти. Милов не без интереса глядел им вслед, когда услышал сказанное негромко, совсем рядом:

— Милов…

Он резко обернулся. То был Клеврец.

(2 часа 30 минут до)

Первым движением Милова было: выхватить оружие, или даже просто нанести удар и исчезнуть, сбежать на судно, пока противник не успел еще ничего предпринять. Но Клеврец, предусмотрительно отступив, улыбнулся неожиданно миролюбиво, и Милю решил пока воздержаться от атаки.

— Я на тебя не в обиде, — сказал Клеврец спокойно. — Ты не думай. Просто в том эпизоде ты оказался удачливей.

Милов промолчал.

— Хотя и зря, — продолжал Клеврец. — Я ведь и тогда пришел к тебе с деловым предложением. И не собирался причинить тебе никакого вреда.

На этот раз Милов пожал плечами:

— Откуда мне было знать, что собираешься сделать ты — технет…

— Относительно технетов ты, кажется, уже разобрался? — спросил Клеврец.

Милов, немного подумав, кивнул:

— Думаю, что да.

— Значит — понял, что это — не наука и не техника. Немного медицины — и много политики. Ты и сам успел побыть технетом, хоть и недолго, верно? И ничего страшного с тобою ведь не случилось?

— Пока не знаю, — сказал Милов.

— Да знаешь, знаешь. Теперь послушай. Ты собираешься отплыть. Можно, конечно, задержать тебя — хотя бы попробовать. Твои люди уже ушли, ты один. Но я этого делать не стану. Я только предложу тебе другой вариант.

— Слушаю, — сказал Милов.

— Сперва проинформирую: если ты отплывешь вместе с грузом, который так усердно курировал все последние дни — в неизбежном международном скандале твое имя будет упоминаться не раз и не два. В результате, тебя никогда уже не привлекут к выполнению какой бы то ни было задачи. Даже свои не привлекут. Гарантирую. Потому что я в курсе всех дел. И знаю — и ты теперь знаешь, — что при всем желании не сможешь ничему помешать и ничего — предотвратить.

— Ну, допустим, что так, — сказал Милов едва ли не равнодушно. — Что же предлагаешь ты?

— Предлагаю остаться. Мы помним тебя, как специалиста. Твоя жизнь, по сути дела, прошла здесь. Почему бы тебе и не дожить ее в знакомых условиях, имея хорошую работу по специальности?

Он сделал паузу, ожидая, видно, ответа. Милов промолчал. Тогда Клеврец заговорил снова.

— У вас такой беспорядок, что в ближайшие годы, а может — десятилетия ничего не изменится к лучшему. У нас пока тоже не рай, но мы — маленькая страна, и нам помогают куда больше; так что мы заживем нормальной жизнью куда раньше вашего. Здесь ты застанешь эту жизнь; там — не успеешь. Все же приходится считаться с календарем, не так ли?

— Несомненно, — подтвердил Милов.

— Полиция — везде полиция, пусть даже здесь она называется Системой Порядка. Называться можно, как угодно… А работать легче: технеты — я имею в виду маленьких технетов — контролируются гораздо легче. Поверь мне: я уже успел в этом разобраться. Но ты-то станешь не маленьким технетом; получишь тот уровень, какого достоин. За это могу поручиться.

Милов усмехнулся.

— Интересно, а твое начальство думает так же?.

— Мое начальство думает так же. Ты же знаешь, что я делаю тебе это предложение и даю обещания не как частное лицо.

— Еще бы, — сказал Милов искренне.

— Надо ли дальше тебя уговаривать?

— Ты рискуешь, — сказал Милов. — Я ведь могу согласиться только ради того, чтобы внедриться…

— Конечно, такая вероятность есть. И какое-то время ты будешь испытывать некоторые неудобства: тобою будут интересоваться. Но это пройдет. И делаться это будет с максимальной деликатностью.